Украина передала Польше более 7,5 тыс документов спецслужб СССР
По словам главы Института национальной памяти Лукаша Каминского, для исследователей они имеют уникальную ценность. "Впервые мы получили документы операционного характера. Эти документы, безусловно, изменят состояние нашего знания об исследовании польского подполья после 1944 года. Надеюсь, мы впервые сможем полностью ответить на вопрос, как советы уничтожили польское подполье в конце (Второй мировой) войны и в послевоенный период", — сказал он. Исследователи получат доступ к архивам, когда закончится процесс их обработки.
Документация должна быть опубликована в рамках серии "Польша и Украина в тридцатые-сороковые годы 20-го века", издателем которой является Институт национальной памяти.
Интересно, а материалами по концлагерю "Дембица" в котором зверствовали "герои" 14 Galizische SS-Freiwilligen-Division, которых сегодня на пост-Украине возводят в ранг национальных героев, с Польшей поделятся?
novoross_73 в 14 Galizische SS-Freiwilligen-Division и концлагерь "Дембица".Всего лишь интервью, тем не менее дающее ориентиры для дальнейших поисков.
АЛЕКСАНДР ВОЙЦЕХОВСКИЙ: СОКРЫТОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ НАЦИОНАЛИСТОВ
С этим человеком, восьмидесятилетним полковником КГБ в отставке Александром Александровичем Войцеховским, я собирался сделать интервью под рубрику «Необычные судьбы». От его коллег из Фонда ветеранов внешней разведки узнал, что он служил разведчиком в одной из европейских стран и результаты его работы отнюдь не скромные. Надеялся, что он хоть что-то сможет рассказать о своей необычной судьбе. По прошествии лет и истечении срока давности подписок о неразглашении некоторые бывшие разведчики, хоть и очень скупо, сдержанно, но, все же, начинают говорить. Несколько вечеров подряд мы общались с Александром Александровичем. Беседы – более чем увлекательные. Узнал, что он, после возвращения из-за рубежа, работал в аналитическом отделе Первого управления (разведка) КГБ Украины. Потом был на преподавательской работе в школе КГБ. Около десяти лет также читал лекции на философском факультете Киевского университета, защитил диссертацию. Информация, конечно, интересная. Но… меня интересовала его работа за рубежом. А вот о ней-то Александр Александрович – ни слова. И, как оказалось, есть для этого умолчания более, чем серьезные основания. Он работал в нелегальной разведке. И рассказать что-либо о своей работе он не то, что не хочет, просто не может.
Как-то я спросил его, приходилось ли ему по долгу службы сталкиваться с фактами сотрудничества украинских националистов с немецкими фашистами. И тут Александра Александровича «прорвало»:
- Хотите, я расскажу вам об одном преступлении против человечности, которое и сегодня остается почти неизвестным миру?
- Конечно, это может быть интересно нашим читателям.
- Это – концлагерь Дембица. Там зверствовала СС «Галичина». По долгу службы я имел отношение к документированию этого преступления, но, когда материалы были собраны, наше руководство не проявило к ним интереса. Но обо всем по порядку.
Это было в 1970 году. Меня приглашает к себе заместитель председателя КГБ Украины генерал Шульженко и спрашивает: «Ты же знаешь немецкий?» Говорю: «Знаю». «Так вот, - продолжает генерал, - придется тебе поработать на немецком, надо будет поехать в Польшу, разобраться там с какими-то немецкими документами, которые остались в том месте, где дислоцировалась дивизия СС «Галичина», это город Жешов, бывший концлагерь «Дембица».
Приступаю к выполнению задания. Перед выездом в командировку вникаю в подробности. Узнаю, что там, в Жешове, в местном управлении госбезопасности имеются документы, касающиеся «Дембицы». Об этом концлагере есть и письменные показания одного бывшего вояка дивизии СС «Галичина». Он написал объемное письмо в Президиум Верховного Совета СССР, в котором требует, чтобы с участием сотрудников КГБ власть изучила историю концлагеря «Дембица».
Знакомлюсь с этим человеком.
- Это был кто-то из известных националистов?
- Давайте назовем его Константином. Это был уже пожилой человек, отбывший 20 лет лишения свободы. Спрашиваю: «Вы по своей доброй воле написали это письмо?» «Да, - говорит, - я решил вспомнить некоторые обстоятельства, о которых раньше, двадцать лет назад, на следствии, не давал показания, и в первую очередь о концлагере «Дембица», где было уничтожено более 750 тысяч людей, я просто хочу вам помочь разобраться, - что же там действительно было».
Я понял, что его показания наряду с другими материалами, которые имеются у наших польских коллег, могут иметь очень существенное значение для понимания того, что же в реальности представляла собой дивизия СС «Галичина», и что представляло собой то место, где была одна из стоянок дивизии, - там находился концлагерь. И, что интересно, о нем не было даже упоминания на Нюрнбергском процессе по делу главных нацистских преступников.
Долгая дорога в Дембицу
- Как вы добирались в Дембицу? О чем вы говорили в дороге со своим попутчиком Константином?
- На первом же полустанке, после того, как проехали советско-польскую границу, нас встречает и присоединяется к нам офицер польской госбезопасности Казимир Урбан. Вместе едем в Варшаву. Первым делом заходим в советское посольство. Там встречаю своего бывшего начальника еще по работе в Германии. Потом, некоторое время спустя, анализируя эту командировку и события вокруг нее, я понял, что это была странная встреча. «Ты здесь по какому делу?» - спросил он. Обычно разведчики таких вопросов друг другу не задают. Я ответил ему обтекаемо. Говорю: «Приехал по заданию руководства Комитета, действую по согласованному с ним плану». Он ухмыльнулся и сказал: «Поезжай. Удачи тебе. Но, если ничего не найдешь, тоже не огорчайся».
Выезжаем. Всю ночь в пути. Только под утро попадаем в Ржишев. Казимир, который нас сопровождал, сразу же разместил нас в гостиницу. Он поселил меня с Константином в один двухместный номер. Я к Константину никаких претензий не имел. Более того, вел с ним очень долгие задушевные разговоры. «Как же так получилось, - интересовался я, - что вы оказались в дивизии СС «Галичина», кем вы работали до войны?»
«Старшим оперуполномоченным Львовского областного управления НКВД».
«А как же вы попали в 1943 году в эсесовскую дивизию, а до того служили в немецкой полиции?»
«Меня, - говорит, - НКВД оставило в немецком тылу на «оседание» - для того, чтобы подставить немецким спецслужбам».
Я ему говорю: «Знаете, мы проверяли эту версию, и, оказалось, что это ваше утверждение ничем не подтвердилось».
«Да, - говорит, - действительно, оно не подтвердилось, но это не моя вина: кто-то либо утерял документы, либо они где-то так сильно запрятаны, что их и до сих пор никто не может найти».
Он подробно рассказал мне, что, когда во Львов пришли немцы, его сразу же зачислили в полицию, а потом, когда они создавали дивизию СС «Галичина», его пригласили туда на офицерскую должность. Присвоили ему звание обер-лейтенанта, то есть старшего лейтенанта. В этом звании он и служил все годы войны, вплоть до задержания в 1945 году.
«Вы сейчас живете в Киеве?» - «Да». – «Женаты?» - «Женат». – «Кто ваша жена?» - «Вдова бывшего советского офицера. Я ей рассказал то, что и вам рассказываю, что был оставлен во Львове на «оседание».
«Но связи с нашими сотрудниками вы не имели? - уточняю я. – Ведь в самом Львове было очень много наших сотрудников – десятки, да и в самой дивизии СС «Галичина» были люди, работающие на НКВД. К вам никто не подходил?»
«Нет, - говорит, - таких контактов не было».
Потом я узнал от него, что в интересующем нас концлагере был задействован один полк СС «Галичины» и что он, Константин, был занят, в основном, хозяйственной работой.
«А что из себя вообще, - спрашиваю, - представлял этот концлагерь в Дембице?»
«Вот мы поедем туда, и уже там, на месте, я вам все расскажу».
Исчадие ада
- Вы сразу же приступили к работе?
- Да, уже на следующее утро – короткая встреча в управлении госбезопасности Жешовского воеводства, потом – знакомство с прокурором, который ведет это дело. Он предлагает ознакомиться с документами, которые у него уже собраны. Это, в основном, протоколы допросов. Я прочитал несколько томов.
Во второй половине дня выезжаем осматривать место. Там – равнина, которая переходит во взгорье. А взгорье чем-то напоминает дальневосточные сопки. И там, где склон горы, остались только фундаменты от стоявших некогда домиков. Потом местность вдруг переходит в равнину, а на ней – громадный массив вот таких фундаментов от бывшего поселения. Тогда, в годы войны, все это было обнесено тройным рядом проволоки, возле которой все время ходили часовые с собаками. Как я понял из документов, никто и никогда туда не проникал. И никто из посторонних не видел, что там творилось. Привозили людей в закрытых машинах, увозили прах. Я читал протоколы допросов местных крестьян, которые свидетельствуют, что часто слышали стрельбу, грохот, а потом видели, как над горой поднимается туча дыма. Когда мы это видели, - свидетельствовали крестьяне, - что это исчадие ада поднимается из земли в небо. И тогда крестьяне со страха падали на землю и молились Богу.
Там были и евреи, и украинцы, и русские…
- Значит, у вас складывалась картина разыгравшейся здесь драмы на основании документальных свидетельств и рассказа Константина?
- Да, Константин все объяснял, и все показывал на местности: «Видите, вот здесь, в первом домике была хозяйственная часть, а здесь располагалась расстрельная команда, дальше – столовая, еще выше – бордель, за ним – госпиталь, а тут был целый городок из деревянных домиков – здесь содержались заключенные.
«Сколько, - спрашиваю, - людей расстреливали ежедневно?» - «Сто, двести, а то и триста человек». – «Где?» - Вот оттуда их приводили, а расстреливали здесь, под горой, в этих специально оборудованных сооружениях».
- Что представляли собой эти сооружения?
- Они напоминали колодцы. Открывалась широкая металлическая дверь, и туда запускались люди. Сто человек, а то и больше. Потом сверху открывались люки, и людей стреляли из автоматов. Долго это длилось. Потому что не с одной же очереди убивалось такое огромное количество людей. И потом уже, когда было видно, что никто не шевелится, снизу опускалось дно, и оттуда падали трупы. Потом их осматривали, не остался ли кто-нибудь в живых. Недобитых либо достреливали, либо, когда человек протестовал, кричал, матерился, а были и такие случаи, его тащили в большой колодец, где была сооружена гильотина, и отрубали голову. Она, гильотина, там так и осталась, запекшаяся, засохшая мозговая масса – все это еще сохранилось.
Я спрашивал Константина: «А кто расстреливал? Здесь была расстрельная команда?»
«Да нет, - говорил он, - все участвовали в порядке очереди, но я в расстрелах не участвовал».
«Вы видели, как сжигают трупы?»
«Видел. Рубили лес, делали бревна, ими перекладывали трупы, получалась гора, ее поливали бензином и поджигали, горело больше двух часов, потом рассыпалось в прах, этот прах загружали в машины и увозили».
Я детально его обо всем расспрашивал.
«Как вас кормили?»
«Хорошо, было и мясо, и рыба».
«Что это за помещение?»
«Здесь был бордель, утеха для персонала».
«А девушек привозили откуда-то?»
«Нет, - говорит Константин, - их отбирали из числа заключенных, - все они, как правило, были худенькие, истощенные, где-то около месяца они находились в госпитале, их кормили, потом их проверяли врачи, их переодевали, укладывали им прическу, все это делала бордель-дама, которую привезли из Берлина, и, когда уже считали, что девушки «в форме», им давали нагрузку».
«А какой была нагрузка?»
«Десять-пятнадцать человек в день».
«Но как долго они могли работать при такой нагрузке?»
«Да, - говорит, - и месяца они там не выдерживали, потом случались нервные срывы, психические расстройства, девушки плакались, бросались на посетителей, когда они становились непригодными, их выбраковывали и тогда вместе с остальными узниками расстреливали».
- Жители каких стран были узниками этой «фабрики смерти»?
- В основном, из восточной Европы. Люди, арестованные за те или иные прегрешения – с точки зрения фашистов. Там были и евреи, и украинцы, русские, поляки, венгры… Очень много людей.
Лагерь уничтожить, все сжечь
- А когда этот концлагерь прекратил свое существование?
- Как стало известно из документов, осенью 1944 года, когда к Жешову уже подходили части Красной Армии, руководство дивизии СС «Галичина» получило указание от Гимлера: лагерь уничтожить, все сжечь, так, чтобы и следов никаких не осталось. Потом уже началось уничтожение людей в ускоренном порядке. Семьсот пятьдесят тысяч – по данным польской прокуратуры. Это такое же количество людей, которое было уничтожено в «Освенциме».
Мы все осмотрели, ознакомились с документами, запротоколировали показания свидетелей, зафотографировали следы преступлений на местности. Уже непосредственно перед отъездом я спросил моих польских коллег: «А как же так получилось, что факт существования этого концлагеря не был представлен на Нюрнбергском трибунале?»
- И что ответили поляки?
- Ничего вразумительного. Говорят: «Мы занимались осмотром, опросами, но уже после Нюрнбергского процесса».
- Результаты своего расследования вы привезли в Киев?
- Нет, поляки отправили их по специальному каналу связи.
Странное решение генерала Шульженко
- Как в Киеве восприняли результаты вашей работы?
- Когда вернулся в Киев, сразу же доложил обо все своему руководству. Тому же генералу Шульженко. И он вдруг спросил: «А тебе не могли дать те документы на руки?» Я ответил: «Товарищ генерал, существуют же установленные правила: это документы особой важности, - как же я мог взять их на руки, у меня же даже оружия при себе не было?»
Через несколько месяцев снова вызывает меня к себе генерал Шульженко. Держит в руках том – больше одной тысячи страниц нашего совместного с поляками расследования.
«Слушай, - говорит Шульженко, - а как же мы сможем работать с этими документами? Они же на польском языке». И я заподозрил, что проблема тут, видимо, вовсе не в переводе…
«В общем, так, - безапелляционно заявил генерал, - дело это мы пока что будем хранить у себя в архиве, пока его кто-нибудь не востребует».
- Да, странное решение. А потом к этому делу кто-то из вашей службы проявлял интерес?
- Потом, где-то года через два, меня приглашают в Киевское областное управление КГБ. Зам. начальника тогда был полковник Глушаков. Но столе у него – тот же томик на польском языке. «Твоя работа?» - спрашивает. «Я, - говорю, - выполнял роль вспомогательную, а всю основную работу проделали поляки». «Так что нам делать?» - спрашивает полковник. «Как это – что? – говорю, – все это надо проанализировать, провести дополнительное следствие и обнародовать». «Это будет пока у нас, - говорит полковник, - мы не знаем, что с ним делать».
Новые ветры лжи
- Как вы думаете, вернуться к этому преступлению, дорасследовать его и обнародовать, - в сегодняшней Украине это вряд ли возможно?
- В 1991 году, сразу же после провозглашения независимости, в очередной раз начали переписывать историю. Те профессора истории, которые еще вчера так рьяно и бескомпромиссно разоблачали преступления националистов, начали утверждать, что, мол, националисты, в том числе и вояки дивизии СС «Галичина», никого не убивали, немцам не служили, и, вообще, никаких преступлений за ними нет. Многих людей это сильно возмутило. «А как же Дембица», - спрашивали они.
Как-то мы встречаемся с моим знакомым журналистом. Заводим разговор о не до конца раскрытых преступлениях националистов. И он расспрашивает меня о Дембице, о том расследовании, которое я проводил в Польше, когда работал в КГБ. «Где могут быть сейчас эти материалы, к кому мне обратиться, - спросил журналист. Я посоветовал ему обратиться к тогдашнему Председателю СБУ Евгению Марчуку.
Через какое-то время мы опять встречаемся. «Что ответил тебе председатель?» - спрашиваю его. «Ответил, - говорит мой друг-журналист, - что такого тома нет, он сожжен».
Для меня подобный ответ председателя более чем странным. Такие документы не подлежат сожжению. Они должны храниться вечно. Вопрос в том – эти документы не захотели найти или действительно уничтожили? И если уничтожили, то за это кто-то должен отвечать в уголовном порядке. Ведь, даже согласно внутренним инструкциям спецслужбы, такие материалы не могут пропасть. Если документы сжигаются в печке, а такое бывало, то при этом обязательно составляется опись – название документов, их содержание, количество страниц и – обязательно! – фамилия и подпись сжигающего.
Несколько лет назад обращаюсь в Посольство Польши в Украине. Предлагаю восстановить те документы, ведь первый их экземпляр находится в прокуратуре Польши. Принимает меня советник посольства. Внимательно меня выслушивает и говорит: «Мы с вами договориться не сможем: нужно, чтобы ваш МИД официально обратился к нашему, сначала нужно решить вопрос на дипломатическом уровне, а уж потом – на юридическом».
Но, поскольку высший дипломатический уровень для меня недосягаем, мне так и не удалось сделать достоянием гласности это чудовищное преступление против человечности.
- Складывается впечатление, что многие самые страшные преступления националистов еще не раскрыты. Вернее, многие о них знают, но почему-то молчат.
- Да, у нас не пишут о том, сколько людей они перебили в Словакии, когда там участвовали в подавлении антифашистского восстания. А сколько они сожгли польских сел… Да, самые тяжкие злодеяния той же дивизии СС «Галичина» не расследованы и по сей день.
Иван БЕССМЕРТНЫЙ, «Киевский вестник», № 12 (6281), 6.02.07 г.
Для любителей конспирологии.
Кстати, знаковая личность Борис Сергеевич Шульженко, очень знаковая. Уроженец одного известного ныне села, второй секретарь ЦК ЛКСМУ, зам. заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПУ, занявший в 1957 г. по протекции Семичастного должность начальника 4-го управления КГБ УССР (как раз отвечающее за противодействие зарубежным националистическим центрам), а в 1959 - первый заместитель Председателя КГБ УССР. Занимая этот пост, целенаправленно развалил не одно агентурно-оперативное дело, в т.ч. и по связям т.н. Заполярного Провода ОУН с краем и закордоном.
Такие Провода (Заполярный провод, Провод ОУН северных территорий, Заполярные соколы Украины) создавались в местах заключения и спецпоселений бывших участников нац.подполья и занимались, в основном, сбором развединформации о промышленных объектах, портах, воинских гарнизонах, стратегических стройках и системах коммуникации, которую впоследствии по специально налаженным каналам связи переправляли на Западную Украину, а оттуда уже за кордон.
В этих организациях существовала своя СБ, которая выявляла и ликвидировала внедрённые в эти организации оперативные источники, а также пыталась создать в правоохранительных органах свои агентурные позиции.
По возвращении из заключения их участники пытались воссоздавать свои организации, а также проникать в советские административные и хозяйственные органы, вступали в партию, комсомол, шли служить в армию.
Помимо этого, Шульженко всячески обхаживал и опекал Васыля Кука, нещадно ломал карьеры и судьбы настоящим оперативникам, занимающимся разработкой закордонных центров ОУН, и при этом благополучно отмазывал своих земляков, замешанных в этих разработках.
А сегодня на фоне тотального очернения и демонизации советской спецслужбы о нём выходят панегирические книжки типа "Борис Шульженко. Особистість і Час" (под ред. Юрия Шаповала, ага), Киев, 2006 г. Состав её авторов, к слову, весьма примечателен, поинтересуйтесь на досуге...
Комментариев нет: